NeWestMuseum
Музей нового западного искусства

Осенью 1928 года Наркомпрос потребовал срочно освободить помещение Первого отделения ГМНЗИ (б. дом С. И. Щукина), и перевезти его коллекцию в здание Второго отделения (б. дом И. А. Морозова). Протесты не помогли, и в конце 1928 года перемещение собрания состоялось. Потрясающий эффект от соединения двух блистательных коллекций не мог не вызывать эйфории, но, с другой стороны, именно с этого момента, по словам Б. Н. Терновца, музей «переживает... беспрерывный кризис помещения».

В 1929–1931 годах здание ГМНЗИ ремонтировали и перестраивали, при этом были перепланированы бывшие личные апартаменты И. А.Морозова, на месте которых возникли залы, замкнувшие экспозиционные помещения музея в единый круг. Но, хотя расширение и было довольно значительным, места для выросшего вдвое собрания катастрофически не хватало.

Ярче всего эта теснота сказалась на центре морозовского дома — Белом зале с панно Мориса Дени «История Психеи», которые решили закрыть решетками, обтянутыми холстом, разместив поверх них другие картины. Этот вопрос возник сразу после соединения собраний — в январе 1929 года: состояние панно признали удовлетворительным, и вскоре приступили к задуманному. Поверх «мелкобуржуазных» работ Дени расположились намного более смелые картины Анри Матисса из бывшего щукинского собрания, в том числе «Танец» и «Музыка». В экспозиции ГМНЗИ первой половины 1930-х, построенной по классовому принципу и отрицавшей индивидуальность художников, персональный зал Матисса был исключением, хотя он и был призван иллюстрировать «декоративистические тенденции как выражение психоидеологии мелкой буржуазии, вовлеченной в жизнь финансовой буржуазии»:

Ирония судьбы по-своему разрешила спор двух мастеров: известно, что Дени не принимал Матисса, упрекая его в «агностицизме». Впрочем, одну стену из цикла «История Психеи» все же оставили незакрытой, что лишь усилило странный эффект. Экспозицию зала дополнили скульптурой и восточными коврами, призванными гармонировать с красками живописи Матисса. Строгую же мебель, сделанную по эскизам Дени, закрыли чехлами.

Тем не менее, зал приобрел новый ритм и выглядел впечатляюще — такого значительного пространства Матисс в Москве еще не занимал. В таком виде он запомнился многочисленным посетителям, в особенности тысячам иностранных туристов, для которых ГМНЗИ был обязательной частью программы посещения «Красной Москвы». Интересно, что облик и пропорции этого, центрального, зала музея перекликаются с главным залом Фонда Барнса в Мерионе, украшенным в начале 1930-х годов монументальной композицией Матисса «Танец».

В 1938 году, после увольнения Б. Н. Терновца, экспозицию музея решили изменить, сократив число «формалистических» картин, в числе которых в первую очередь значились работы Матисса. Панно Дени вышли из почти восьмилетнего заточения, после которого им понадобилась реставрация. 

Текст: 
А. Петухов