NeWestMuseum
近代西洋美術館

Живопись импрессионистов расположилась в самом просторном зале анфилады здания ГМНЗИ, выходящей окнами на Пречистенку, почти сразу после того, как частные московские собрания «нового искусства» стали государственной собственностью; возможно, картины Моне, Писсарро, Сислея находились в этом зале еще при И. А. Морозове. Это справедливо отражало центральную роль импрессионизма в «новом искусстве», и в самом образе ГМНЗИ. Недаром этот зал чаще всего воспроизводили на плакатах и открытках, сделав его визитной карточкой московского музея. 

Хотя прежний владелец к ней отношения не имел (в 1919-м И. А. Морозов покинул Россию, а в 1921-м скоропостижно скончался в Карлсбаде), но, возможно, она сохраняла память о его экспозиционных решениях. Так, скульптуры А. Майоля и керамические вазы М. Дени перекочевали из соседнего зала М. Дени — их перенесли сюда еще при Морозове, а парные виды Монжерона кисти К. Моне идеально вписываются в пропорции зала.

Если в 1920-е годы экспозиция зала строилась в соответствии с историей искусства, то на рубеже 1930-х, когда в науке резко усилилось влияние вульгарной социологии («марксистско-ленинского искусствознания»), принципы экспонирования произведений в залах решили пересмотреть. По новому плану, представленному Н. В. Яворской (впоследствии крупным советским искусствоведом, а тогда — молодым сотрудником музея) в 1930 и 1932 годах, материал коллекции ГМНЗИ предполагалось разделить по общественным формациям в соответствии с классовым подходом. «Марксистская» реэкспозиция музея была в целом закончена в 1932 году и зафиксирована на фотографиях. 

Последней крупной международной акцией перед объединением двух отделений ГМНЗИ в бывшем особняке И. А. Морозова стала масштабная выставка «Современное французское искусство», проведенная ГМНЗИ совместно с Третьяковской галереей и включавшая обширный «русский раздел» — работы живших во Франции художников родом из России, в том числе эмигрантов. 

К счастью, новый подход не оказался пагубным для экспозиции в целом. Зал импрессионистов получил название «Эпоха перехода капитализма в стадию империализма. Искусство промышленной буржуазии», однако его содержание в целом осталось прежним, а шедевры были поданы настолько выигрышно, насколько позволяли сравнительно скромные по масштабам помещения музея. По замыслу директора ГМНЗИ Б. Н. Терновца, здесь — минимальными средствами — создавались условия, в которых зритель мог сконцентрироваться на произведениях искусства. Именно поэтому стены окрашивались в нейтральные светлые цвета, а морозовская мебель аккуратно закрывалась полотняными чехлами. 

Эпоха внедрения «марксистского подхода» в экспозиции ГМНЗИ стала лишь первым испытанием для музея в начале нового десятилетия — 1930-х годов. 

Затем последовали разорительные секретные выдачи шедевров для продажи за рубеж через контору «Антиквариат» в 1931–1933 годах. Большинство (тридцать пять) изъятых картин, к счастью, остались непроданными, но навсегда покинули ГМНЗИ: в 1934 году их передали в Эрмитаж. Но самый болезненный удар был нанесен весной 1933 года — тогда советское правительство, по выражению В. Куйбышева, «запродало» четыре шедевра импрессионизма и постимпрессионизма американскому магнату Стивену Кларку. Две из этих картин агенты «Антиквариата» сняли прямо со стен зала импрессионистов — это «Певица из кафе-концерта ("Певица в зеленом")» Э. Дега и «Подавальщица из ресторана Дюваля» П. О. Ренуара. Но в 1932 году они еще были на своих местах...

Наряду с работами западных художников-коммунистов (приоритетом в начале 1930-х стало «революционное искусство») здесь поместили и виды залов со щукинскими и морозовскими шедеврами, сделав самым крупным изображение экспозиции импрессионистов. 

Текст: 
А. Петухов